Самая известная разведдиверсионная школа Абвера
Разведка гитлеровской Германии “Абвер” использовала в своих целях военнопленных советского союза для подрывной и разведывательной деятельности в тылу Советского Союза. Для это создана была целая сеть разведшкол по подготовке соответствующих кадров. Одной из самых-самых из таких школ была центральная в городе Варшава. О ней сегодня и пойдет речь.
Варшавская школа была организована в октябре 1941 года для подготовки агентов-разведчиков и радистов и находилась в непосредственном подчинении штаба «Валли».
Начальником школы был майор Моос («Марвиц»).
Школа являлась центральной и показательной по вопросам подготовки квалифицированной агентуры из советских военнопленных. Она служила также для ознакомления работников германских разведывательных органов с методами организации разведшкол и обучения агентов. В школу часто приезжали группами и в одиночку официальные сотрудники германской разведки. Им руководство школы показывало лучших агентов, оформление лагерей и наглядные пособия.
До июля 1943 года школа размещалась на даче Пилсудского в мест. Сулеювек, близ железнодорожной станции Милосна (21 км. восточнее Варшавы), имела номер полевой почты – 57219.
Территория школы была огорожена колючей проволокой и охранялась регулярной немецкой воинской частью.
На территории школы размещалась мощная радиостанция, фотолаборатория, мастерские по изготовлению фиктивных документов и общежития офицеров штаба «Валли».
До января 1943 года в школе существовало два отделения (лагеря); в первом обучались разведчики-радисты, предназначавшиеся для работы в глубоком тылу Советского Союза, во втором – разведчики для работы в ближнем тылу Красной Армии.
В январе 1943 года были организованы еще два лагеря – третий и четвертый. В третьем обучались разведчики-радисты для разведки промышленных объектов в глубоком тылу Советского Союза, в четвертом – разведчики-радисты, предназначенные для сбора разведывательных данных о советских военно-воздушных силах.
Одновременно в школе обучалось до 350 человек.
В Варшавскую школу агентов вербовали из военнопленных Красной Армии, в основном среднего командного состава, и лиц с высшим и средним образованием, содержавшихся в лагерях в городах Хаммельбурге, Данциге, Седлеце, Замостье, Кельце, Холме, Ковеле, Виннице и Ченстохове.
Комплектованием школы, как правило, занимался лично начальник школы майор Моос, который для этого часто разъезжал по лагерям военнопленных.
Каждому завербованному агенту по прибытии в школу присваивалась кличка, а настоящую фамилию называть запрещалось.
Помимо агентов, завербованных в лагерях военнопленных, в Варшавскую разведывательную школу направлялись агенты, прошедшие предварительную подготовку в Бальгинской (мест. Бальга, Восточная Пруссия), Брайтенфуртской (мест. Брайтенфурт, близ Вены) и Нойкуренской (станция Нойкурен, близ гор. Раушен, Восточная Пруссия) школах разведчиков.
Слушателям под страхом репрессий запрещали выходить за пределы школы и общаться с населением.
Для проверки поведения и настроений обучавшихся использовалась внутренняя агентурная сеть. За малейшие антинемецкие проявления агенты удалялись из школы и репрессировались.
Срок обучения в Варшавской школе колебался от 2 до 6 месяцев, в зависимости от способностей обучавшихся и потребности в тот или иной период в агентуре.
В школе широко применялся метод подготовки агентов путем допроса друг друга. В этом случае один из агентов выступал в роли официального сотрудника советской контрразведки, а другой – задержанного в тылу советских войск подозрительного человека. Первый обязан был разоблачать «задержанного» в принадлежности к агентуре немецкой разведки, а второй оправдываться и любыми способами отводить от себя обвинения.
Чтобы приблизить и приучить агентов к обстановке в советском тылу, где им предстояло работать, в школе было разрешено при обращении друг к другу употреблять слово «товарищ», а также разучивать и петь советские песни. На специально изготовленных макетах советских городов агентов обучали правилам ориентировки и маскировки.
В школе практиковались «письменные работы», в которых разведчики должны были изложить, каким путем они намерены бороться с большевизмом. Эти «сочинения», по существу, являлись закреплением их для работы в пользу немцев.
Через 8-10 дней намеченные к переброске на советскую сторону агенты из этого лагеря направлялись в распоряжение абверкоманд и абвергрупп, действовавших на советско-германском фронте, откуда их перебрасывали на выполнение заданий. Часть агентов перебрасывалась непосредственно штабом «Валли».
Для выполнения особо важных заданий в глубоком тылу СССР выделялись хорошо проверенные на работе и тщательно подготовленные агенты. Прежде чем перебросить таких агентов, принимали меры к глубокому законспирированию их не только от агентуры, но и от гласного состава школы.
В июле 1943 года школа передислоцировалась в мест. Нойгоф (район станции Гроос-Раум, 12 км от Кенигсберга) якобы из-за того, что поляки помогали советской разведке выявлять обучавшихся в школе агентов и из-за возможных налетов на школу польских партизан, которые в это время здесь появились.
После прибытия в мест. Нойгоф в августе 1943 года, с целью зашифровки, псевдонимы всех преподавателей были заменены, а сама школа законспирирована под воинскую часть РОА.
В связи с наступлением советских войск основной состав Варшавской школы в июле-августе 1944 года из мест. Нойгоф был переведен в гор. Вайгельсдорф (60 км западнее гор. Бреславля), где был объединен с прибывшими туда курсантами разведшкол Стренчи, Валга, Летсе в одну «Русскую школу», которая якобы вошла в подчинение разведывательного отдела РОА. По другим данным, школа перешла в ведение Абверкоманды 102.
На базе оставшейся в мест. Нойгоф части Варшавской школы во главе с майором Моосом была создана новая школа, которая готовила агентов из латышей, литовцев и эстонцев для оседания в оставляемой немцами Прибалтике.
В это же время (сентябрь – октябрь 1944 года) в школе обучались немцы – местные жители Восточной Пруссии, предназначенные для разведывательной работы по месту жительства после отступления немецких войск.
Было подготовлено более 200 агентов, в том числе радисты из 15 – 17-летних подростков и старики 50 – 65 лет, в основном лесники, лесные объездчики и зажиточные крестьяне.
В октябре 1944 года школа передислоцировалась в местечки Гарнекопф и Хайземберг (40 км восточнее Берлина), откуда в начале 1945 года переехала в мест. Шонфелье, близ гор. Цвиккау (Саксония). В феврале 1945 года все литовцы, латыши и эстонцы из школы Цвиккау были переведены в гор. Бисмарк (близ гор. Стендаль), откуда, после короткой подготовки, через Штеттинский порт переброшены в Лиепаю, в район окруженной немецкой армейской группировки.
Оставшиеся в гор. Цвиккау официальный состав и агентура школы в апреле 1945 года, в связи с наступившим развалом фашистской армии, были распущены.
Военнослужащие немцы бежали в направлении гор. Бад-Эльстер. Русские преподаватели и агенты присоединились к упоминавшейся выше «Русской школе» и под руководством известного немецкого разведчика Смысловского («фон Регенау») перешли на территорию княжества Лихтенштейн.
Разведывательные и диверсионные школы Абвера. Обучение
Будущие агенты-разведчики изучали методику сбора развединформации, им рекомендовали в качестве основных способов сбора личное наблюдение и опрос знающих лиц, подслушивание разговоров, спаивание военнослужащих, добычу интересующей информации с помощью женщин, имеющих связи с военнослужащими и лицами руководящего звена.
Наиболее подготовленным агентам, забрасываемым в советский тыл под личиной советских офицеров, предлагалось задерживать под различными предлогами (в основном под видом военных патрулей и организации лже-КПП) отдельных военнослужащих и гражданских лиц для последующего добывания интересующей информации.
В курс обучения агентуры также входили методика перехода линии фронта, поведения в советском тылу и при задержании, на допросах и в местах заключения. При этом агентуре рекомендовали отстреливаться до последнего патрона, последний оставляя для себя. В случае захвата живьем или раненым, агенту рекомендовали скрывать свою принадлежность к немецким разведслужбам и соглашаться на перевербовку для последующего возвращения к немецким шефам.
Агенты-разведчики изучали структуру советских вооруженных сил, знаки различия личного состава, основы топографии, картографию и ориентацию с компасом и картой, определение по памяти места своего нахождения, стрелковое дело, тактику, занимались физической и строевой подготовкой.
Радисты изучали общие дисциплины, радиодело, умение работать на ключе на слух, как правильно вступать в сеанс радиосвязи с центром, виды шифрования текста и дешифровки полученных сообщений. Радист считался подготовленным, если мог принимать и отправлять без ошибок до 80 знаков азбуки Морзе в минуту.
Во всех школах существовал установленный распорядок дня. Обучающимся разрешалось общение между собой, при этом категорически запрещалось общение с гражданским населением. Выход из школы в город разрешался руководством органа только в исключительных случаях.
В среде учащихся насаждалась специальная осведомительная агентура, выявлявшая лиц, отрицательно настроенных против немцев, поставлявшая информацию о них руководству школы. Разоблаченных заговорщиков направляли в штрафные лагеря. Иногда осведомители были обязаны вести наблюдение за выпускниками в составе групп, заброшенных в советский тыл. На случай измены кого-либо из состава группы осведомитель должен был его ликвидировать.
Перед окончанием учебного курса агенты осваивали премудрости заполнения фиктивной документации и ее использования в советском тылу.
Заброска групп и агентов-одиночек, как правило, велась не самими школами, а фронтовыми абверкомандами, группами и их передовыми филиалами-мельдекопфами. Воздушным путем, агентура миновала наземную линию фронта на самолетах специальных авиаэскадрилий. Широко практиковался пеший переход линии фронта. Некоторая часть подготовленной агентуры оставлялась немцами в специально отведенных для этого местах при отходе немецкой линии обороны. Переброске также предшествовала кропотливая отработка легенд для последующего их применения при переходе линии фронта и в советском тылу.
Переброска агентов-разведчиков в глубокий тыл СССР производилась без указания конкретного срока для возвращения. Таким группам в обязательном порядке придавался подготовленный радист, снабженный УКВ-приемопередатчиком, замаскированным в чемодане, противогазе, патефоне и т. п. Пользуясь данным оборудованием, агентура была обязана передавать информацию в центр на определенной волне и в оговоренное время. Перед тем как иссякнет ресурс батарей питания рации, следовал доклад в свой разведцентр о необходимости доставки сменного комплекта. Батареи и иное имущество доставлялось воздушным путем (сброс груза происходил в условленном месте с парашютом) или высылался агент-связник. При невозможности удовлетворения потребностей агентуры в этих материалах, агентам по рации советовали ее уничтожить, а группе возвращаться к своим хозяевам.
В советском тылу агенты действовали под видом военнослужащих и командированных лиц, раненых, выписавшихся из госпиталей и освобожденных от военной службы, эвакуированных и пр. Вблизи фронта немецкая агентура действовала под видом саперных подразделений, производящих минирование или разминирование переднего края, связистов, исправляющих линию, снайперов, сотрудников Особых отделов, выполняющих особое задание, раненых, направляющихся в госпиталь после боя, и т. д.
Под соответствующую легенду и район выброски агент снабжался всеми необходимыми документами для продвижения и проживания в советском тылу. Зачастую документы были подлинными, т. к. некоторое время назад были отобраны у военнопленных или жителей занятых немцами областей. Чаще всего немцы выдавали своим агентам военные и гражданские документы, выписанные на вымышленные фамилии. При необходимости заброски агента в район, где его хорошо знали, он снабжался фиктивными документами на свои подлинные имя и фамилию или своими подлинными документами.
Наиболее часто немцы выдавали своей агентуре следующие фиктивные документы: удостоверение личности комсостава, командировочные предписания, расчетно-вещевые книжки комсостава, продовольственные аттестаты, выписки из приказов о переводе из одной воинской части в другую, доверенности на получение различного имущества со складов, справки о медицинском освидетельствовании и прохождении военно-врачебной комиссии, о выписке из госпиталей и отпуске после ранения, красноармейские книжки, удостоверения об освобождении по болезни, паспорта с отметками о прописке, трудовые книжки, справки об эвакуации из населенных пунктов, оккупированных немцами, партийные и комсомольские билеты и кандидатские карточки, наградные книжки и временные удостоверения о наградах.
Кроме готовых документов, агентуре выдавалось определенное количество чистых бланков разных военных и гражданских документов, командировочных предписаний, аттестатов и требований на железнодорожные перевозки и иногда выдавались печати и штампы советских воинских частей.
Агентов также снабжали денежными суммами, величина которых зависела от срока на выполнение задания и его характера. Обычно выдавались денежные суммы от 500 рублей до 500 тысяч рублей, а иногда и выше.
Экипировка агентуры производилась с учетом документов в советскую военную форму или в гражданское платье. Выдавались также комплекты запасной одежды.
Характер полученного от немецкого руководства задания всегда полностью соответствовал пройденному курсу. Разведывательная агентура внедрялась в районы боевых действий советских воинских частей для сбора информации об укреплениях, расположении, вооружении, нумерации и наименовании советских частей на определенном участке фронта. Агентам поручалось выяснение фамилий командиров частей и соединений и по возможности проводить сбор информации о них. Особое внимание разведчики должны были уделять резервам, перебрасываемым к линии фронта, отслеживать перемещение воинских эшелонов и грузов, устанавливать место нахождения различных армейских складов и баз, аэродромов, количество и типы самолетов на них.
Агентуре, забрасываемой в глубокий тыл Союза ССР, поручалось собирать сведения о формирующихся воинских частях, местах их расположения, личном составе и для каких участков фронта они предназначены. Помимо таких чисто военных разведзаданий, агентуре поручали сбор оборонно-экономической информации. Так, агенты собирали сведения о местах нахождения и производительности оборонных заводов, при этом особое внимание обращалось на предприятия авиационной, танковой и артиллерийской промышленности.
Агенты-диверсанты имели задания по устройству диверсий на железнодорожном транспорте, уничтожении баз и складов с продовольствием и других важных объектов. Кроме того, им вменялось в обязанность проводить антисоветскую пропаганду, совершать убийства офицеров и генералов Красной Армии. На завершающем периоде войны диверсанты, забрасываемые в советский тыл, имели задания по организации и сплочению повстанческих отрядов для проведения диверсионных акций. На вооружении у них состояли особые заряды повышенной мощности взрыва и вмонтированные в противогазные сумки, вещмешки, консервные банки, либо в виде пищевых концентратов, или кусков каменного угля.
После выполнения задания агентура должна была пересечь линию фронта и возвратиться в тот орган, что производил заброску. Для перехода линии фронта агентов снабжали специальным устным или письменным паролем.
Агентов, вернувшихся с задания, тщательно проверяли через других агентов и путем неоднократных устных и письменных допросов. При этом уделяли внимание деталям их повествования — датам, местам нахождения на советской территории, маршрутам следования. Особое внимание было уделено выяснению обстоятельств беспрепятственного выполнения задания со стороны советских органов безопасности. Агента многократно допрашивали с целью выяснения возможности его задержания и дальнейшей работы под советским контролем.
При возвращении с задания группы агентов все ее участники изолировались друг от друга. Их показания сличались и подвергались тщательной проверке. Если показания агентов не внушали доверия, то их направляли в «Гехаймнистерлагеря» или передавали ГФП.
На заключительном этапе войны немецкие разведорганы стали готовить агентуру из числа членов различных антисоветских партий и организаций Прибалтики, Польши, Балканских стран и Германии. Эта агентура готовилась по сокращенному курсу и предназначалась для проведения диверсионно-повстанческой работы в советском тылу.
В последние месяцы войны и после ее окончания большинство немецких агентов было арестовано органами госбезопасности СССР. Часть обученной агентуры, находившаяся к тому времени в советском тылу и не имевшая связи со своими шефами либо вернувшаяся в СССР по репатриации, осталась нераскрытой. Некоторая часть агентуры укрылась в Западной Германии, где оказывала услуги западным разведслужбам в их работе против СССР.
Учили убивать чайной ложкой: что творилось в военном инкубаторе советских диверсантов
Кого в СССР учили убивать самой обычной чайной ложкой? Где располагалась эта, с позволения сказать, школа? И, главное, зачем и кому всё это было надо?
Данный материал не рекомендуется читать особо впечатлительным людям и несовершеннолетним до 18 лет!
Чтобы получить ответы на эти и другие вопросы, нам пришлось встретиться с бывшим сотрудником одного из управлений КГБ СССР, российским пенсионером Александром Петровичем Н. Фамилии нашего визави мы не указываем по его просьбе и по этическим соображениям. Даже несмотря на то, что, к сожалению, он уже ушел из жизни.
Отметим, тогдашняя наша встреча с ним не состоялась бы без содействия бывшего бойца отдельной 459-й роты отряда “Каскад” спецназа ГРУ СССР, ветерана боевых действий в Афганистане Андрея ДМИТРИЕНКО.
Школа ликвидаторов
– Я родился в 1941 году, – начал Александр Петрович свой рассказ. – Ни отца, ни матери я не помню, так как с 3 лет воспитывался в детском доме. После окончания 6-го класса, в июне 1954 года, меня вместе с несколькими моими товарищами перевели в одну из школ бывшего НКВД.
Отбирали тщательно. Кандидаты должны были быть здоровы и иметь рост, превышавший средние показатели для данного возраста. И, кроме того, ни у кого из нас не должно было быть никаких родимых пятен, родинок, шрамов и татуировок.
Почему брали детдомовцев? Ответ прост: у них не было родных. Следовательно, они не имели тех “хвостов” и “болевых точек”, за которые мог бы потянуть или на которые мог бы надавить противник. За пару месяцев до моего перевода туда наследника НКВД – МГБ – переименовали в КГБ. Школа скрывалась “под крышей” командирских курсов офицеров Тихоокеанского флота на базе «Холулай». Свое название она получила в честь известного специалиста – чеченца, который в годы войны прославился своими диверсионными операциями против японских милитаристов.
Фактически с 13 лет из нас готовили самых настоящих диверсантов-ликвидаторов. Занятия шли в таком темпе и с такой нагрузкой, что далеко не каждый взрослый выдержал бы их. Нас обучали наиболее эффективным методам уничтожения живой силы противника, бронетехники и небольших судов. Вставали в 6.00, физзарядка, пробежка 3 километра на свежем воздухе и завтрак. Затем группы шли на занятия. И так до 23.00, а потом – отбой.
В качестве живых тренажеров использовались питомцы подшефной свинофермы. На поросят натягивали немецкую форму, после чего они становились “часовыми”. Их необходимо было ликвидировать.
Отобранный объект ликвидации инструктор привязывал к дереву или какому-либо другому предмету, а мы должны были очень тихо подползти к нему. И одним точным движением всадить заточенный черенок чайной ложки под ухо и резануть вниз. Чтобы рассечь не только сонную артерию, но и голосовые связки. Тогда свинья не успевала даже пикнуть. После умерщвления она прямиком шла на наш стол.
Оружие скрытого монтажа
Например, болгарского диссидента Георгия Маркова в 1978 году агент КГБ ликвидировал на автобусной остановке в Лондоне при помощи зонта. Он на конце имел выскакивающую ядовитую иглу. Проходя мимо Маркова, агент лишь слегка кольнул его в ногу. И этого оказалось вполне достаточно. Трости-шпаги и трости-кинжалы были известны еще в XVI веке. Сейчас с тростями почти никто не ходит, поэтому надобность в них отпала. Кроме зонтов-шприцев на вооружении спецслужб стоят зонты-пистолеты, зонты-винтовки и даже костыли-винтовки. Конечно, любое из этих стреляющих приспособлений существенно уступало в меткости снайперскому оружию и даже обычному карабину. Но за маскировку приходилось расплачиваться удобствами.
Ручки-пистолеты вышли в массы благодаря развалу Союза: оставшись без работы, сотрудники секретных лабораторий посвятили себя службе криминалу и принялись вытачивать стреляющие письменные принадлежности.
Ликвидаторы 40–70-х годов прошлого века предпочитали использовать в своей, с позволения сказать, “работе” портсигары, зажигалки, сигареты и даже курительные трубки. Подобные предметы великое множество людей носят в своих карманах. Поэтому они и не вызывают ни у кого никаких подозрений.
Имелась у КГБ и разработка в виде портмоне размерами 100х62х30 мм, одна половина которого служила обычным кошельком, а во второй был смонтирован 6-зарядный мини-револьвер.
Агенты ЦРУ же предпочитали курительные трубки, в которых казенником, стволом и пистолетной рукояткой служила сама трубка. В ней располагался пистолетный стволик длиной 36,6 мм и калибра 5,6 мм.
Стреляющие приспособления маскировали и под детали одежды. На вооружении германских спецслужб и по сей день состоит стреляющая пряжка. Под ней скрываются 2 или 4 ствола. Выстрел производился при попытке расстегнуть эту пряжку.
По свидетельству Александра Петровича, сотрудники госбезопасности при задержании иностранных агентов приказывают: не поднимайте руки!
Однако покушение тогда сорвалось из-за того, что Ахмад Шах Масуд сменил место дислокации. Но впоследствии его все-таки удалось убить…
По словам Александра Петровича, на вооружении спецслужб России и Казахстана имеются специальные ножи. В их рукоятках смонтированы стреляющие устройства калибра 7,62 мм и 9 мм. Действуют они абсолютно бесшумно, а убойная сила пули сохраняется на дистанции до 25 метров.
Всеми – вышеперечисленными и многими другими “игрушками” спецслужбы забавляются уже на протяжении десятилетий. И с каждым годом их изобретения становятся всё смертоноснее, – заключил наш визави.
О методах обучения в школах Абвера
В вопросах обучения агентуры образцово-показательной в Абвере считалась Варшавская школа, находившаяся в непосредственном подчинении штаба «Валли». Созданная в октябре 1941 года, за короткое время она стала своего рода полигоном «передового опыта и методическим центром», в котором представители других школ в теории и на практике знакомились с приемами и методами организации работы дидерсионно-разведывательного характера. Практиковалась и знакомство прибывших с лучшими ее агентами, результаты которых отражались в наглядных пособиях и журналах.
Здесь впервые был применен метод подготовки агентов путем обоюдного встречного допроса,когда один курсант выступал в роли сотрудника советской контрразведки, другой — подозреваемого в шпионаже. Затем они менялись ролями.
Этот прием хорошо описывает Кожевников в своем романе «Щит и меч».
«Гвоздь увлеченно разыгрывал роль следователя, говорил яростно пожилому, степенному Фишке, бывшему петлюровцу, считавшему себя здесь выше всех, кичившемуся своим заслуженным перед немцами прошлым:
— Ты, гад, немцам Украину уже раньше продавал и теперь снова и теперь снова продаешь с потрохами!»
Из протоколов допроса по Операции «Монастырь»:
Курьер «Сатурна». Допрос Григория Зобача*
«…
Вопрос: — Сколько разведчиков обучалось в школе?
Ответ: — В марте месяце в школе было всего человек 80, из коих примерно человек 20 радистов, а остальные разведчики-ходоки.
В последнее время радистов было также человек 20, а разведчиков 90. В числе этого состава есть четыре девушки, из коих 2 в группе радистов, а 2 в группе разведчиков.
Перед моей выброской в школу откуда-то прибыло человек 20 агентов германской разведки, которых поместили в отдельный дом в метрах от деревни 300 и туда никому не разрешают ходить.
В числе этой группы есть майоры, капитаны и полковники одетые в форму летчиков и танкистов, а также есть лица в штатских костюмах.
Всем разведчикам Катыньской школы было запрещено даже с ними здороваться.
О всех известных мне агентах германской разведки обучающтхся в школе, а также уже переброшенных с шпионским заданиями, я постараюсь вспомнить и рассказать на следующем допросе.
Вопрос: — Кто руководит Катыньской школой разведчиков?
Ответ: — Катыньской школой разведки руководит зондерфюрер – капитан германской разведки, фамилия которого начинается с буквы «Б», но я постараюсь ее вспомнить полностью. Все приезжающие в школу офицеры называют его доктором.
В школу часто приезжает подполковник германской разведки, который возглавляет Катыньской, Витебской и другой какой-то школой, расположенной на территории БССР.
В последнее время, месяц тому назад в Печи тоже организовалась школа германской разведки, которой руководит немец КАРНАЖИЦКИЙ. В эту школу уже приехали немецкие радисты и завезли радиоаппаратуру.
Витебской-же школой руководит зондерфюрер = лейтенант германской разведки ФРИД, который часто приезжает в Катынь.
В школе есть преподаватели из числа б. командиров Красной Армии. Так, например, преподавателем радиодела является б. полковник Красной Армии, работавший начальником связи 33 или 36 армии, фамилию его не знаю, зовут его Иваном Ивановичем. Этот Иван Иванович до войны проживал в Москве.
Второй преподаватель разведки по кличке ЛЕБЕДЕВ, тоже бывший ст. лейтенант Красной Армии и по моему проживал в Москве.
Этот ЛЕБЕДЕВ, во время моей отправки в Катыне вручил два письма разведчикам, переброшенным в одном самолете со мной и приземлившимся на 40 минут раньше меня.
Во время вручения ЛЕБЕДЕВЫМ писем, зондерфюрером, этим разведчикам заявил, что они скоро увидятся.
Поэтому я думаю, что эти разведчики должны прибыть в Москву и вероятнее всего остановятся у его матери – старушки, проживающей в Москве.»
Уважаемые читатели. Спасибо, что зашли на мой сайт. Если Вам понравилась статья, поделитесь в социальных сетях этой статьей. Еще раз спасибо!
