Саи Баба из Ширди. Жар негасимого огня
Я тяну к себе моего человека, даже через семь морей, как воробья за нитку, привязанную к его ноге.
Саи Баба
Я мчалась босиком по каменной мостовой индийского городка Ширди, как по раскаленной сковородке. Сердце останавливалось от боли и ужаса, что мои ступни сгорят и я не смогу ходить. Ни пятачка тени, ни сантиметра прохладного камня, чтобы остановиться и перевести дух. Только прямой, опаленный полуденным солнцем путь от Дваркамаи до камеры хранения, где я утром оставила свою обувь.
Но чаще всего жители Ширди видели юношу сидящим под деревом. Казалось, что он не испытывает ни жажды, ни голода, ни страха перед ночным нападением диких зверей. Безошибочным чутьем истинных индийцев люди определили, что перед ними – святой. Они стали приносить ему еду, к которой он едва прикасался и воду, в которой он тоже почти не нуждался. Все это было похоже на исполнение юношей какого- то строгого обета. Мусульманский факир, погруженный в ТАПАС, индуистскую практику аскезы?- удивлялись люди и приносили потихоньку к дереву НИМ больных детей и собственные хвори. Юноша магическим образом лечил любые болезни…
В 1857 году, прожив на окраине Ширди три года, незнакомец неожиданно исчез.
Он вернулся через 10 лет, примкнув к свадебной процессии, шедшей из соседней деревни в Ширди. Молодой человек в одежде странствующего факира подошел к дверям небольшого деревенского храма, Кандоба-мандир, и заглянул внутрь. »Входи, Саи,”-обратился к нему служитель храма по имени Мхалсапати. Саи, саид, господин – так с почтением могли обратиться в Индии к любому мусульманскому святому. Это слово и стало именем собственным загадочного человека, пришедшего в Ширди из ниоткуда. Позже к нему прибавилось уважительное обращение Баба. А дружелюбный Мхалсапати в будущем стал одним из самых верных БХАКТОВ, преданных Саи…
Саи Баба прожил в Ширди 50 лет и умер, или, как говорят в Индии о святых, вошел в состояние МАХАСАМАДХИ, в 1918 году. Никто так и не смог узнать его настоящее имя,неизвестными остались его родители и учителя. Кто он был? Высокородный брамин? Могущественный йог? Бродячий суфий-каландар? Парс-огнепоклонник?
С его уст не сходило мусульманское Аллах Малик и он наизусть цитировал Коран. Однако он в совершенстве знал и многие священные книги индусов.
Он жил в полуразрушенной мечети, но часто уединялся в соседнем индуистском храме Ханумана.А храме Кандобы ходил босыми ногами по горящим углям вместе с индусами в праздник победы Кандобы (Шивы) над демонами.
Он был, как индус, вегетарианец, но ел мясо вместе с мусульманами в дни исламских праздников.
Он всю свою жизнь носил мусульманское КАФНИ, под которым скрывался ЛАНГОТ, полотнище, обернутое вокруг бедер, традиционное одеяние индусов.
По индийской традиции у него были проколоты уши. Но, как мусульманин, он не брил бороду. Однако врач, который его некогда осматривал, оставил свидетельство, что он не был обрезан.
Он танцевал, подобно крутящимся дервишам братства Мевлеви, и у него на лодыжках звенели колокольчики. Известно, что этот ритуал, пришедший из Центральной Азии, имеет явные шаманистские корни.
Священный огонь дхуни горит и поныне В 1959 году под очагом построили постамент из огнеупорного кирпича, на крышу вывели трубу, а пламя заключили в в металлический каркас. Забранный в мелкоячеистую решетку, огонь полыхает мощно, лижет металл горячим языком, дышит, как красивое, опасное существо, живущее неведомой нам, яркой жизнью.
Священное пламя, ДЖОТ… Всепроникающий АГНИ…
»Огонь и Свет…Весь прогресс человечества восходит к этой вездесущей стихии. Тьма не выносит дерзновений Света. Огонь или будет осознан или опалит неразумное…» Н.К.Рерих. Агни-Йога.
Был ли Саи огнепоклонником? Только последователь Зороастра мог так любить собак. Если для индуса и мусульманина собака – животное нечистое, то по зороастрийской Авесте собака – священна. На тех немногих фотографиях, которые донесли до нас облик Саи, он часто окружен собаками.Вот одна из них застыла верным стражем у его ног, а вот целая стайка на улице кормится прямо из его рук.
Большой чан стоял у порога Дваркамаи, куда Саи складывал всю пищу, которую ему приносили люди. И возле него постоянно кормилась масса живности – и собаки, и кошки, и козы, и птицы…
Каждый житель Ширди почитал за честь подать милостыню Саи Бабе. Одна женщина каждый день пекла для него свежий хлеб – одну лепешку для Саи, одну для своей семьи. Как-то раз в ее двор забрела голодная собака, и женщина скормила ей одну лепешку. Следом явилась худая индийская свинья, и вторая лепешка досталась ей. Расстроенная женщина пришла в Дваркамаи с пустыми руками. Не дав ей сказать ни слова, Саи промолвил : »МА, ты меня сегодня уже покормила дважды. Ты дала хлеб собаке и свинье. Я был рядом с ними…»
Удивительный Саи Баба! Он говорил о себе: »Вы думаете, я вот это тело, что перед вами? Вы ошибаетесь. Я – не здесь, я – везде, даже вот в этом муравье»
Так кто же он был, этот великий святой, занявший место на домашнем алтаре в комнате для ПУДЖИ в любой индийской семье, вместе с Ганешей или Дургой-Мата?
Есть предположение, что он был рожден в браминской семье, но по какой-то причине в возрасте 8 лет он был отдан на воспитание бродячему суфию. Мальчик странствовал со своим учителем, а после его смерти несколько лет жил в мечети в Аурангабаде.Вот и почти все, что известно о его прошлом. Все эти сведения получены из уст самого Саи, который был крайне немногословен. Его речи были полны загадок, иносказаний и часто бывало, что понять его мог только один человек, тот, к кому были адресованы загадочные слова. Саи мог читать мысли и давать ответ на заданный, но не высказанный вопрос. Очень часто он отказывался беседовать с пришедшим за советом. »Иди, сходи к Бапу (Нанасахебу, Шаме), он тебе объяснит,»- говорил он просителю и отсылал его к кому- нибудь из своих преданных.И что удивительно – ответ приходил немедленно, словно все эти люди были связаны невидимыми нитями…
Суфийский учитель Саи так и остался безымянным. Лишь два факта могут нам что-либо рассказать о нем. Первый из них связан с кирпичом. Да-да, с самым обычным кирпичом. Это была вещь, с которой Саи не расставался всю свою жизнь, часто подкладывая его себе под голову во время сна.А когда этот кирпич разбился, Саи заплакал и сказал, что это разбился не кирпич, а его жизнь. Через неделю Саи заболел и умер.
Принято считать, что этот кирпич достался Саи от его учителя и связан с историей нападения на юного ученика каких-то лихих людей. Учитель смог остановить камень, брошенный мальчику в голову силой своего взгляда.
Второй раз Саи Баба пришел в Ширди уже почти тридцатилетним. Предполагается, что все это время он блуждал вдоль берегов реки Годавари.
Священная река Годавари… Когда я строила свой маршрут в Ширди, я имела два варианта. Можно было ехать на такси из ночного бомбейского аэропорта прямо в Ширди, а можно было заехать в Насик, посмотреть на Годавари, а оттуда ехать в Ширди местным автобусом. Я поехала взглянуть на Годавари.
Сейчас это большой город с массой гостиниц, а для малоимущих существует гостевой дом и столовая при МАНДИРЕ, храме Саи Бабы. На месте тех известных пяти домов самых богатых людей Ширди, возле которых Саи Баба каждое утро собирал милостыню ( деньги он потом сразу же раздавал нуждающимся) стоит современный торговый центр. А там, где были джунгли, возле колодца Ленди, где Саи ежедневно поливал посаженные им цветы и кусты, шумит автостанция. К счастью, ее не видно, она скрыта за могучей каменной стеной, оставляя этот уголок зелени и покоя вокруг колодца в прежнем святом состоянии присутствия Саи…
Очередь двигалась безостановочно, а у пьедестала могилы Саи можно было задержаться лишь на несколько секунд – чтобы получить ПРАСАД, освященные на могиле сладости. Мне повезло, я получила еще и платок! Секунда – и я уже вытолкнута напирающей сзади толпой на улицу…
Затем я узнала следующее. В 12 часов, в том же месте, откуда я сейчас была вытолкнута, проходит 30-минутный ритуал АРАТИ, во время которого зажигаются огни, звучит музыка и поются КИРТАНЫ, посвященные Саи Бабе. Купив билет на этот ритуал, я вновь встала в очередь, куда уже пускали по билетам, но она была столь же длинна. И тут произошло необъяснимое. Двигаясь вместе с огромной массой народа, я смогла оказаться прямо у ступеней самадхи Саи, рядом со мной находилось человек 20, не больше. Остальные люди сидели очень далеко, расположившись прямо на полу, и они могли видеть арати лишь по мониторам на стенах.
Я стояла напротив статуи Саи. Я видела его взгляд, направленный прямо в глубину души…
Эта статуя, МУРТИ, скульптора из Махараштры по имени Талим, высеченная в 1952 году из белоснежного каррарского мрамора, обладает мистическим свойством. Взгляд Саи Бабы достигает любого, кто находится рядом и уже не отпускает ни на минуту. Я стояла рядом с Саи. Я не просила ни о чем. Я просто хотела запомнить эти минуты, ради которых я отправилась в столь дальний путь.
Очень мешала девушка, стоящая рядом. От нее исходила нервозность, граничащая с агрессией. Она стремилась занять самое удобное место, и ей все мешали.Рядом стояли старики, с трудом опирающиеся на палочки. Матери держали на руках детей, и я видела, как им тяжело. Взрослые дети поддерживали пожилых родителей. Раздраженная девушка без остановки делала всем замечания. Люди покорно терпели… Было очень неприятно видеть ее злое лицо.
Время отсчитывало последние минуты арати, как вдруг я услышала за своей спиной странный, неприятный стук. Это был звук от удара упавшего на пол тела. На полу лежала женщина, без сознания и без признаков жизни. Пока женщину приводили в чувство (практически безуспешно, она смогла лишь открыть глаза) и пытались с помощью охраны вытащить на воздух, под ногами бестолково металась все та же злая девушка и кричала: »Это моя мама!»Она вспомнила о своей матери только сейчас.
А Саи – Саи видел все. Он все понял. Он все сделал. Саи видит людей насквозь…
Он экспериментировал с состоянием самадхи. В 1886 году Саи предупредил Мхалсапати, что в течение трех дней его дух покинет тело, и попросил позаботиться о нем. Три дня верный Мхалсапати сдерживал натиск жителей Ширди, которые были уверены, что Саи умер. Но Саи, как и обещал, на третий день открыл глаза и задышал…
Саи спал на узкой доске, привязанной к потолку Дваркамаи веревками. Никто не видел, как он туда забирался. Это было невозможно понять, и когда кто-то спросил его об этом, он в ярости разбил доску и стал спать на полу на рваной мешковине.
Он частенько бывал в ярости. Порой трудно было понять, что приводит его в столь страшное раздражение. Он кричал, ругался, мог бросить камень или ударить палкой. Его не боялись. Все знали – значит, так надо, значит, заслужили…
Но чаще Саи был нежен и ласков. Он любил СВОИХ людей, как мать любит своих детей. Он готовил для них еду. Ходил на рынок, и на деньги, полученные от милостыни, покупал продукты. У него были любимые блюда, которые он готовил чаще других. Он любил кормить своих друзей фруктами, которые чистил, резал и угощал каждого маленькими кусочками. А частенько он сидел в Дваркамаи, окруженный любимыми и любящими его людьми, раскуривал свою трубку, ЧИЛЛИМ, и пускал ее по кругу…
Дождь лил всю ночь. Он уносил с потоками воды всю скопившуюся до этого дня грязь. Он смывал пыль с деревьев и крыш. Он поил исстрадавшиеся растения. Он отмывал дочиста собак и птиц…
Всю ночь гремел гром, и молнии озаряли небо серебристым светом… »Дам знак молнии,» – вспомнилась строка из Агни-Йоги.
